326
В. И. ЛЕНИН
прочие промышленные тузы радостно потирают руки, слыша об оживлении железнодорожного строительства. Решено строить большие линии: Петербург - Вятка, Бологое - Седлец, Оренбург - Ташкент, гарантированы правительством железнодорожные займы на 37 миллионов (обществ Московско-Казанской, Лодзинской и Юго - Восточных дорог), предположены линии: Москва - Кыштым, Камышин - Астрахань и Черноморская. Голодающие крестьяне и безработные рабочие могут утешаться: казенные денежки (если казна добудет еще денег) не будут, разумеется, «непроизводительно» (ср. сипягинский циркуляр) расходоваться на пособия, нет, они польются в карманы инженеров и подрядчиков - вроде тех виртуозов казнокрадства, которые годы и годы крали и крали в Нижнем при постройке сормовской дамбы и которые только теперь осуждены (в виде исключения) сессией Московской судебной палаты 133 в Нижнем Новгороде *.
* К сожалению, недостаток места не позволяет нам подробнее остановиться на этом процессе, который еще и еще раз показал, как хозяйничают и инженеры и подрядчики. Для нас, русских, это именно та старая история, которая вечно остается новой. Инженер Александров в компании с начальником нижегородского отделения Казанского округа министерства путей сообщения Шнакенбургом и с шестью, привлеченными к делу, подрядчиками в течение трех лет (1893-1895) «сооружал»
для себя и других тысячные капиталы, представляя в казну счета, ведомости, акты освидетельствования и проч. на никогда не существовавшие работы и поставки. Фиктивны были не только работы, но и сами подрядчики: простой писец подписывался за подрядчика! Какую сумму хапнула вся братия, можно судить по следующему. Инженер Александров представил счетов (от попавших на скамью подсудимых «подрядчиков»
) на двести с лишком тысяч рублей, а в этих счетах, например, вместо 400 рублей действительного расхода ставили 4400 руб. Инженер Александров, по показанию одного свидетеля, прокучивал то с девицами, то со своим непосредственным начальством, путейскими инженерами, рублей по 50-80 в один обед.
Но интереснее всего то, как велось и чем кончилось это дело. Полицеймейстер, которому донес агент сыскной полиции, «не захотел поднимать дело»
(!). «Дело, - говорит, - не наше, а министерства путей сообщения»
, и агенту пришлось обратиться к прокурору. Далее, обнаружилось все только потому, что воры перессорились: Александров «не поделился»
с одним из писцов-подрядчиков. Велось дело шесть лет, так что многие свидетели успели умереть и почти все успели перезабыть самое важное. Даже такой свидетель, как бывший начальник Казанского округа путей сообщения Лохтин, не разыскан (sic!): не то он в Казани, не то в г. Енисейске на командировке! Пусть читатель не думает, что это - шутка, это списано с отчета о судебном разбирательстве.
Что замешаны в этом деле далеко не одни обвиняемые, видно хотя бы из 2-х следующих фактов: во-первых, тот самый добродетельный агент полиции, который поднял дело, теперь в полиции не служит, а приобрел дом и живет доходами с него. Во-вторых, инженер Макаров, начальник Казанского округа путей сообщения (в эпоху сормовской дамбы бывший помощником начальника), на суде из кожи лез, выгораживая Александрова; он заявил даже - буквально! - что если дамбу весной 1894 г. размыло, то «это так и полагалось». По его, макаровским, ревизиям, у Александрова все было в порядке, и Александров отличался опытностью, усердием и аккуратностью!
Результат: Александрову - один год крепости; Шнакенбургу - строгий выговор (не приведенный в исполнение за силой манифеста 1896 г.!); остальные оправданы. Гражданский иск казны отклонен. Воображаю, как должны быть довольны и неразысканные Лохтины и состоящие на службе Макаровы.
