310
В. И. ЛЕНИН
они - прямые люди, впервые пробудившиеся к политическому сознанию.
И вот именно в этом пробуждении колоссальных народных масс к политическому сознанию и к революционной борьбе и заключается историческое значение 22 января 1905 года.
«В России еще нет революционного народа», - так писал за два дня до «Кровавого Воскресенья» господин Петр Струве, тогдашний вождь русских либералов, который издавал тогда нелегальный, свободный, заграничный орган. Таким абсурдом казалась этому «высокообразованному», высокомерному и архиглупому вождю буржуазных реформистов идея, что безграмотная крестьянская страна может родить революционный народ! Так глубоко было убеждение тогдашних, - так же, как и теперешних, - реформистов в невозможности действительной революции!
До 22 (по старому стилю 9) января 1905 года революционная партия России состояла из небольшой кучки людей - тогдашние реформисты (точь-в-точь как теперешние), издеваясь, называли нас «сектой». Несколько сотен революционных организаторов, несколько тысяч членов местных организаций, полдюжины выходящих не чаще раза в месяц революционных листков, которые издавались главным образом за границей и контрабандным путем, с невероятными трудностями, ценой многих жертв пересылались в Россию, - таковы были революционные партии в России и в первую очередь революционная социал-демократия до 22 января 1905 года. Это обстоятельство формально давало ограниченным и надменным реформистам право утверждать, что в России еще нет революционного народа.
Однако в течение нескольких месяцев картина совершенно изменилась. Сотни революционных социал-демократов «внезапно» выросли в тысячи, тысячи стали вождями от двух до трех миллионов пролетариев. Пролетарская борьба вызвала большое брожение, частью и революционное движение, в глубинах пятидесяти - стамиллионной крестьянской массы, кресть-
